Тот, кто знал...

«Вот первая смерть, мною оплаканная…никто на свете не был мне ближе Дельвига. Изо всех связей детства он один оставался на виду – около него собиралась наша бедная кучка. Без него мы точно осиротели. Считай по пальцам: сколько нас? Ты, я, Баратынский, вот и все».

Владимир книгу закрывает,
Берет перо; его стихи,
Полны любовной чепухи,
Звучат и льются. Их читает
Он вслух, в лирическом жару,
Как Дельвиг пьяный на пиру.

Эти смешные строчки из «Евгения Онегина» Пушкин посвятит тихому, полному, очень умному человеку. Сегодня день рождения любимого друга Пушкина – барона Антона Дельвига. 

Антон Антонович был, как сказали бы еще век назад, полной «противуположностью» Александра Сергеевича. Пушкин – атлетичный, пластичный, подвижный холерик – весь огонь и страсть. Дельвиг – толстый, медлительный, добродушный флегматик.

Юный Антон Дельвиг неизменно раздражал педагогов Лицея: чрезвычайно умён и настолько же ленив. У него и стихи такие же «ленивые», наполненные добродушием и спокойным созерцанием. Современники вспоминали, что даже на пирушках, когда шампанское всем развязывало язык, Дельвиг оставался благожелательно-молчаливым.

Ему было всего 32 года, когда он скоропостижно скончался от тифа. Пушкин очень тяжело переживал смерть лицейского товарища, от стресса даже слёг на несколько дней. Вот как поэт пишет о любимом друге П.А.Плетневу: «Вот первая смерть, мною оплаканная…никто на свете не был мне ближе Дельвига. Изо всех связей детства он один оставался на виду – около него собиралась наша бедная кучка. Без него мы точно осиротели. Считай по пальцам: сколько нас? Ты, я, Баратынский, вот и все».

Но Дельвиг – не просто друг юности и приятный собутыльник. Он первый предсказал в стихах славу Пушкина, ещё в 1815 году, очень задолго до всех многочисленных хвалителей:

Пушкин! Он и в лесах не укроется:
Лира выдаст его громким пением,
И от смертных восхИтит Бессмертного
Аполлон на Олимп торжествующий.

Всю поэзия Дельвига, если совсем упрощенно, можно поделить надвое: стилизации под народные русские песни, и подражания греческим гимнам и идиллиям. Идиллии Пушкин ценил выше, он с восторгом писал о «греческих» стихах Дельвига: «Какую должно иметь силу воображения, дабы из России так переселиться в Грецию, из 19 столетия в золотой век, и необыкновенное чутье изящного, дабы так угадать греческую поэзию сквозь латинские подражания или немецкие переводы, эту роскошь, эту негу греческую, эту прелесть…»

Вот тут бы впору нам и сказать: «Ну, конечно, Кукушка хвалит Петуха…» – кенты же они были всё-таки. Однако и мы с вами не лыком шиты, в поэзии понимаем-с. Стихи у него отличные. 

Пушкин как всегда, впрочем, был прав. Вот, к примеру, типичный шедевр Дельвига. Удушливо-грустный , правдивый, сонливый, и «леностью прекрасной» немножко похожий на своего замечательного создателя.

Любовь

Что есть любовь? Несвязный сон. 
Сцепление очарований! 
И ты в объятиях мечтаний 
То издаёшь унылый стон,

То дремлешь в сладком упоенье, 
Кидаешь руки за мечтой 
И оставляешь сновиденье 
С больной, тяжёлой головой.